- Милая моя, нечего грустить. Ты прилежно выполняла все, что полагалось тебе по возрасту: когда надо было учиться - училась хорошо, когда пришло время влюбляться - влюбилась по уши, когда пришло время решать, кем быть - ты сама решила и, более того, стала тем, кем решила стать. Так что нечего мне тут клеветать саму себя. Ты отлично справляешься.

Я тогда впервые встала с той ноги. Или как это еще назвать? Впервые встала с кровати и пошла правильным путем.
Мне как будто пелена с глаз спала. Что я делала посреди этих красок? Зачем держалась за этого юношу? Почему разносила письма?
Мы тогда впервые честно поговорили. И знаете, в чем честность? В том, чтобы говорить о себе. Не «ты мне жизнь испортил», а «я устала быть в этих четырех стенах».
Мне вдруг перестало быть страшно остаться одной. И перестало быть страшно оставить его одного. Мы взрослые люди, нам пора быть целыми.
Мне всегда недоставало какого-то кусочка и тут я его нашла. Он всегда был в каком-то из моих карманов.
Он пришел и я сказала ему, что не всегда буду с ним согласна, что люблю комедии и могу смотреть их сама, что хочу жить в городе с морем и театром, что хочу поменять свой курс.
И мы внезапно стали гораздно ближе.
Хоть и разошлись в разные стороны, но близость не измеряется расстоянием между точками пребывания наших тел.

В мире вдруг не осталось места -
Все заполнили до краев, -
Ни для шага нет, ни для жеста,
Ни для прощальных слов.

кар-кар
на лавочке пожар
на лавочке людей больше одного

кар кар
пролетают искры
меж людей на лавочке
на лавочке пожар

кар кар
видели вороны
как людей на лавочке
стало больше двух

кар кар
из искры на лавочке
вырасла семья

Откуда столько страха в одной голове берется то
Ложусь на правый бок - боюсь за себя, на левый - за близких, на спину - за всех на свете.
Пробовала ли спать на животе?
Так все страхи как буд-то скатываются в область лба и устраивают коллаборацию.
Так и ворочаюсь, пока не одолею их все.
Представляю, будто тушу пожар в своей собственной голове.
Какая же это глупость дечь леса, чтобы тушить пожары. Сама жгу - сама тушу.
Такое вот у нас предприятие.

Ты же, девочка моя, не железная.
Хоть и думаешь, что тебе скучно будет за пределами собственного бегового колеса. Но, поверь мне, от прогулок больше толку.
Когда ты в последний раз плакала? Проживала свою тоску, а не, сжав кулаки, работала до изнеможение, только бы сил не оставалось и подумать об этом?
Девочка моя, корабль тонет, а ты вместо того, чтобы латать дыры или спасаться, упорно ведром выливаешь воду из палубы в море. Но она прибывает снова. И рано или поздно потопит тебя.
Остановись, моя девочка, поплачь и выспись.
Позволь себе быть из крови и плоти, не из железа и проводов.
Хотя бы потому, что никто тебе спасибо не скажет.
Никто не благодарит железо.
Может и зря, но все же
И ты сама
Не благодаришь.

- выбирай богатого. любовь со временем пройдет, а так ты хоть сможешь позволить себе найти утешение в других вещах - часто говорила мне мама.
говорила, но не научила меня этому.
потому что даже не смотря на то, что нос в веснушках мне достался от мужчины, который не следит за последними пятью цифрами на своем счете в банке, мама каждый вечер обнимала того, кого я зову папой. и, покуда глаза у меня на месте, в этих обьятиях счастья куда больше, чем в красивейших салфетках на столе.

еще один правильный шаг сделан. еще один шаг.

я хватаюсь обеими руками за два твоих слова
два слова, что сильнее мышц
сильнее морских узлов
сильнее
чем
я

я хватаюсь за эти слова, но они выворачиваются, стирают пальцы, ускользают
хватаюсь и как будто все равно выпускаю из рук

я хватаюсь за эти слова, пытаюсь вдохнуть их, проглотить их, втереть их в себя, чтобы оставить насовсем
но они не поддаются мне

я хватаюсь за эти слова, хотя и нельзя держаться на одних только словах целую вечность

и рано или поздно я их таки отпущу
и пойму, что могу устоять и без них.

- под хорошую музыку и порыдать не стыдно. какой же, сука, баритон.
Авель закуривает. Все его белые полосы начинаются с дорожки порошка и заканчиваются черными порезами от бутылок.
Дурной.
Идиот даже.
Но музыку слушает прекрасно.

освободиться от страха смерти.
принять жизнь изменчивой.
использовать то, что дано, не отчаиваясь, если отберут.
жить, надеясь на лучшее.
выкинуть дурные мысли, успокоить беспокойный ум.
очистить счастье от примесей.
улучшать то, что есть.
создавать новое.
творить добро.
быть в мире с самим собой
ради
мира вокруг себя.

Когда ты закрываешь глаза
По ту сторону горизонта
Кто-то не дремлет вовсе

Когда ты делаешь вдох
По ту сторону правд
Кто-то давно затаил дыхание

Когда ты делаешь шаг
По ту сторону мира
Кто-то стоит на месте
И думает
Что ты идешь в бой

По легенде маленький Будда был полностью огражден от всего злого в мире и только сбежав из своего замка впервые увидел боль, нищету и насилие.
В 5 лет я впервые сбежала от присмотра гувернантки. Меня увлекли за собой старшие дворовые мальчишки.
Мы добежали до маленького недостроенного домика, в котором они обустроили себе игровую. Один из них, самый старший, по имени Вольф (уверена, то было выдуманное прозвище) достал спички и велел остальным найти два кирпича. Мы поставили их параллельно друг другу, а между ними развели огонь.
Вольф поставил на кирпичи железную кастрюльку, налил воды и бросил туда пойманного в речке рака. Он стал рассказывать, что через полчаса обычный рак станет настоящим деликатесом, хвастался, каким трудом он его поймал. Мальчишки слушали с восхищением, раззинув маленькие беззубые рты.
А я смотрела, как бедный рак изо всех сил пытался выбраться, но беспомощно сползал вниз. Вода нагревалась медленнее стенок кастрюли и этот жар надвигался на него со всех сторон. Ему было больно, он корчился и барахтался. Я не выдержала, пнула кастрюлю изо всех сил так, что она отлетела к стене и вода вылилась из нее вместе с раком. Слезы подступили к горлу. Я побежала. Меня обозвали глупой девченкой.
После я полвчила оплеух и от гувернантки. У нее появилось пару новых седых волос.

Вечером мне было очень страшно и грустно. Я рассказала обо всем маме. Она спокойно ответила:
- Просто раков надо кидать сразу в кипяток, тогда они не мучаются.

Я больше никогда не ела раков.

Все смешалось, как краски на палитре, если оказываются слишком близко друг к другу.
Вроде бы только что все у нас еще было, а прямо сейчас ничего больше нет.
Просто черный любую краску делает мутной, темной.
И как их снова разъединить?

На каждой улице каждого города на земле живет художник.
Просто на каких-то улицах даже сами художники не знают, что они художники. На каких-то - вся улица знает, кто у них талант. А на каких-то вся улица - споошные художники.
Мы жили именно на такой.
Марк быстро нашел друзей - тут все были чем-то на него похожи: молоды, безрассудны, свободны и в краске.
Особенно по духу ему пришелся Иван.
Иван - не то музыкант, не то писатель, не то зачинщик протестов. Всегда ходил в одном и том же, синяки на нем никогда не успевали зажить полностью, а сердце никогда не бывало свободно.
В один из тех понедельников, когда утро не бывает добрым, Иван приехал к нам на своем старом ворованном вольво. Эту машину я узнавала по звуку всегда безошибочно - так мотор матерится перед кончиной.
Марк, едва протерев глаза, открыл входную дверь и обратно залез под одеяло. Сидим, греемся, ждем.
Иван вошел молча, направился к подоконнику, взял чашку с недопитым чаем, долил в нее коньяку из своей бутылки.
- Завтра начинаю жизнь с чистого листа.
- Что не так со старым?
- Закончился. Исписался. Порвался в конце то концов!
Марк повернулся к стене и укрылся по уши - ничего нового не случилось. Все идет своим чередом. Новая жизнь начинается только завтра. Сегодня можно и выспаться.