Мы все чего-то боимся. Только дураки ничего не боятся. А тот, кто любит, - боится вдвое больше, потому что боится не только за себя.

Танец - моя молитва. Все, что я делаю - танец.

Я знала, что это не гастрольный театр. И режиссер никогда не обещал никому известности. Однажды он сказал мне, что не слава сделает из меня актриссу, а количество прожитых мною жизней. И я полностью приняла идею искусства ради жизни.
Когда я пришла на пробы, Бертран измерил меня взглядом и спросил: "зачем пришли?" Я начала невнятно рассказывать заученный текст о том, что с детства чувствую в себе силы быть актрисой и как хорошо у меня получается передавать эмоции… Но он даже не смотрел на меня. Мой монолог закончился и Бертран сказал: "Вы свободны".
Мне стало так больно, как будто мужчина всей моей жизни в один момент взял и разлюбил меня. Я подошла к Бертрану, решительно взяла его за руку, посмотрела в глаза так, как смотрит влюбленная женщина: долго, нежно, так, что кажется, будто отведешь от нее взгляд и она разрыдается. Он ждал. Я медленно опустилась на колени и поцеловала его руку. "Мы свободные люди и можем любить кого захотим. И я отпущу тебя. Даже звонить не буду. И подружкам не пожалуюсь. Только скажи, ты меня разлюбил или полюбил другую?" Потом по моей щеке покотилась слеза. Одна, сдержанная. За ней вторая. Я пристально смотрела ему в глаза. Он молчал. Я зарыдала, но как только Бертран дотронулся до моего плеча, чтобы успокоить, я резко встала, неожиданно став серьезной. Он немного удивился. Перед ним больше не было влюбленной женщины. Я сжала кулаки, обозвала его предателем и залепила неплохую пощечину, что привело его в немалый шок. И пока Бертран приходил в себя, я снова сменил роль. Когда он перестал тереть свою щеку, я уже во всю хохотала с только что придуманной мною шутки. А потом замолчала. Режиссер тоже молчал несколько минут, а после сказал: "Нельзя терять любимых женщин. Жду вас во вторник в 13:00 тут же. Потренируйте удар".

Дали новую роль. Сценарий большой, в красной папке. Роль, как всегда, главная. То ли театр у нас маленький, то ли правда во мне живет талант - как знать, но режиссер говорит, что боится как бы меня столичные не увели.
Играть буду поэтессу. Уже вижу все, как есть и сердце колотится в груди.
Я писала еще с детства, а потом рассказывала маме, стоя на стульчике, о том, как солнце встает над землёй. Когда выросла, стихи уже некуда было девать: на каждой полке по стопке. Потом сменились власти и писать можно было только о том, как все правильно стало устроено. Но тот, кто видел изъян в системе, уже не мог на нее смотреть с вожделением. Это как когда ты рассматриваешь в какой-то туче очертания птицы или белой кошки, ты уже не можешь видеть там бесформенную тучу. В одном из кружков активистов я встретила свою любовь - черноволосого писателя с родинкой на щеке. Плодом нашей любви стал маленький сын Коля. Когда ему исполнился годик, нас арестовали за пропаганду антиполитических взглядов на жизнь. Вышли через 6 лет, худыми и седыми. Сын уже в школу пошел. Не узнал.

Моя жизнь начала меняться в лучшую сторону, когда я перестала просить и начала быть благодарной. Я благодарю Бога за все, что у меня есть в общем и за каждую мелочь в отдельности утром и вечером (спасибо, что я проспала и все равно не опоздала, и за то, что все мои родные живы и здоровы). Я благодарна кондукторам, которые улыбаются мне и больше не злюсь, когда они не в духе. Я благодарна тем, кто рядом со мной и больше не прошу вернуться тех, кто ушел. Я благодарна за здоровое тело и больше не корю себя за неидеальный нос или широкие бедра. Я благодарна за любовь и время, которые у меня есть и больше не прошу вдохновения, а ищу его во всем, что меня окружает.
И не то, чтобы у меня после каждого такого "спасибо" становилось чего-то измеримо больше. Но я чувствую, как счастье вокруг растет и множится. В этом и есть наша сила, не так ли?

Мои родители получали много любви друг об друга, но редко делились ею с кем-то еще. Папа приносил маме завтраки в постель на подносе с букетом живых цветов и какой-нибудь книгой ее любимых стихов. Каждый раз, когда на площади играла музыка, папа кружил маму на руках и обсыпал комплиментами, а она громко смеялась и придерживала руками юбку, чтобы та не улетела вверх. Мама всегда получала то, чего хотела и никогда об этом не просила - достаточно было просто сказать "как мне нравится это платье" и платье по волшебству оказывалось в подарочной коробке у нее на туалетном столике в тот же вечер.
Но вот когда папа потерял все, что у него было из-за собственной глупости, мама ни единым словом его не упрекнула и долгое время украшала перловую кашу сердечками из помидоров, которые стала выращивать на окне. Папа знал, что ему доверяют и имел свободу делать ошибки.
До сих пор он ворует цветы для мамы у соседки и кружит ее на площади, а она так громко смеется, что я даже тут иногда слышу этот радостный звон.

С самого детства и до этой самой минуты во мне живет желание прожить больше сотни жизней. Когда меня, маленькую рыжую девочку с тысячей мелких веснушек, спрашивали, кем я хочу стать, я отвечала: "художницей-врачем-переводчиком-путешественницей-космонавтом-ученым"… На этом меня обычно прерывали, взъерошив кучерявые волосы. А мне до сих пор непонятно, почему же я не могу побыть избалованным мальчишкой, живущим с бабушкой или этой же бабушкой, безмерно любящей своего внука, например? Возможно, это потому, что мои родители никогда не говорили мне фраз вроде: "жизнь у нас одна и её надо беречь" или "живи и радуйся, живем ведь один раз!".
Так и живу, не производя подсчета жизням. Начало у каждой из них было разным, а конец наступает один - через 76 дней "поезд прибудет на конечную станцию" и меня попросят покинуть вагон. И да, я сама решила выбрать этот путь.

Когда мне становится грустно, я надеваю теплые носки, беру огромную тарелку клубники с целым стаканом сахара, обкладываюсь подушками и смотрю фильмы с Одри Хепберн. Не знаю, как насчет "Забавной мордашки", но "Завтрак у Тиффани" то вы точно видели? А если видели, то наверняка уже никогда не забудете красоту этой "свободолюбивой" хрупкой женщины на каблуках и в гламурной шляпке. Так вот, я тоже не вижу в Одри ни человека, пережившего войну, голод, изнурительные тренировки в балетной студии, выкидыш, ни человека, который был послом доброй воли и лелеял на своих руках исхудалых детей, ни человека, умершего от рака в 63 года. Я вижу прекрасную взбалмошенную девицу с безымянным котом в больших солнцезащитных очках, потому что есть что скрывать. В этом и есть наше счастье и несчастье судьбы актрисы - нас никогда не воспринимают одинаково.

Каждый раз, когда я закрываю глаза, где-то умирает человек. Каждый раз, когда я открываю глаза, надеюсь, что где-то рождается двое.

Я была актрисой еще с самого детства. Родителей никогда не заботило, хожу я в школу, или нет, поэтому выбор оставался за мной. Утром, стоя перед зеркалом, я начинала убеждать саму себя в том, что мне достаточно плохо, чтобы остаться дома. Если получалось достаточно правдоподобно, так, что даже для меня стиралась граница между правдой и выдумкой, в школу можно было не идти.
Иногда я изображала тяжелую болезнь и прям чувствовала, как поднимается температура в теле. Иногда наряжалась как на праздник и поздравляли саму себя с очередным днем рождения. А иногда мое сердце оказывалось разбитым и я не могла справиться с нахлынувшей печалью.
В конце концов, к 10 классу я вовсе перестала посещать занятия.

Любовь - это то, что приносит счастье и вдохновение. Все остальное - физиология и садизм. И ничего в этом сложного нет. Все, что приносит боль, обиды и разочарования, не может быть любовью, иначе как она может спасти мир?

На платформе метро у одной девчушки высыпалась целая горстка монет из кармана. Она что-то проворчала и просто пошла дальше. Через пять минут в метро зашли две старушки в ярких платочках. Какая же радость была в их глазах, когда они подбирали эти монеты…
То, что для одного - мелочь, для другого - богатство.

На мое лицо попадают долгожданные лучики солнца и оно кажется красивее, чем в тени. Я вижу это в зеркале на лобовом стекле маршрутки. Ветерок из открытой форточки развивает волосы. Так хорошо, что совсем не важно, куда ехать. Останусь до конечной.
Сегодняшнее утро начала с благодарности за все, что у меня есть и было. Попросила только здоровья - самое важное и, оказывается, совсем не всегда зависящее от нас самих.
Чувствую легкое покалывание в пальчиках и приятное тепло в пояснице. Впервые занялась йогой "по назначению" - для внутреннего спокойствия. Чувствую себя лучше.
Еще бы сглотнуть ком в горле.

На новый год под главной елкой я загадала (впервые в жизни, не совру) встретить свою настоящую любовь. Кто ж знал, что потребуется всего 11 дней, чтобы впервые попробовать ее руками. Вот так вот просто - бери и обнимай, да не переусердствуй.
Так мало знакомы, а так много уже знаем. Например, мама в детстве целовала тебя в подмышку, у тебя аллергия на пиво, около 82 маленьких родинок и нет родимого пятна… Два сахара в кофе, а если чай, то ерл грей.
Мне кажется, ты всю жизнь был рядом, просто я не замечала. Ты весь как будто создан для меня: нигде не бывает так уютно, как в твоих объятиях и нигде не спится так сладко, как на твоем плече.
Я люблю то, как широко ты мне улыбаешься. Я люблю как ты вздыхаешь перед тем, как поцеловать в лоб. Люблю тот артистизм, с которым ты читаешь вслух. Люблю смотреть тебе в глаза, которые по цвету чертовски напоминают мои собственные. Люблю утыкаться носом тебе в шею. Люблю кормить тебя. Люблю радовать. Люблю держать тебя за руку. Люблю твои поцелуи в плечи. Люблю твои большие руки. Люблю твой оптимизм и доброту. Люблю молча сидеть рядом. Так много в тебе люблю. Так много люблю с тобой. Так сильно люблю тебя.
На новый год под главной елкой я загадала тебе любви и счастья. Готова взять исполнение на себя ;)

Обыденность разрушает все вокруг меня. Красивые чашки больше не настолько прекрасны, чтобы ими любоваться - они просто для чая. Вечерние просмотры фильмов больше не праздник и даже не традиция - привычка перед сном. Ноги надо брить через день - надоело. Посуду мыть за двоих - бесит. Говорить каждый вечер - не о чем.
Так медленно тянется быстрое время.