Любого человека красивым делает внутренний свет. Это в разы дороже, чем любая пластика - иногда жизни мало, чтоб накопить.
Вы, наверное замечали, что одна и та же актриса может играть и первую красавицу, и "последнюю дурнушку" при том что форма носа у нее остается абсолютно та же. Совершенно не внешность определяет нашу красоту.
Моя бабушка, например, была абсолютно красива и в своем длинном цветастом платье с высоко собранными волосами, и в черных делушкиных штанах, когда полола цветы на грядке. Потому что она пела и улыбалась. Я еще ни разу в жизни не видела человека, который был бы некрасивым, когда улыбается.

Можно открыть карты - не смотря на то, что никого я не любила, замужем таки была. Хоть и не долго
Как только мне стукнуло 18, на свой день рождения, мы расписались. Союз музыканта и актрисы казался мне тогда настолько романтичным, что никаких сомнений в том, подходим ли мы друг другу, вообще не возникало.
Его звали Марк. Мы познакомились в небольшом баре на окраине города. Он курил, зажимал баре мизинцем и пел что-то на ломаном английском. Это было похоже на кадр из фильма, причем черно-белого, так много там было дыма.
Мы говорили друг другу много правды и, наверное, так же много лжи. Марк сразу предупредил, что женщины в его постели меняются каждый понедельник, что поэтому он не ненавидит понедельники и не собирается менять этот ход истории. И, как каждая повидавшая жизни дура, я влюбилась в надежду изменить "плохого парня", чтобы люди потом сказали: " вот как, понимаете, вышло! Гулял он и направо и налево, курил по три пачки в день, а потом в его жизни появилась она и парня как подменили. Вот это девушка, вот это любовь!" Это теперь мне подобное кажется смешным, а тогда это звучало как правда.
Мы поженились через 29 дней после знакомства. В джинсах. Под шоу маст гоу он. И прожили вместе счастливых две недели. И три недели несчастных. А потом разошлись.

Главные истины, отделяющие меня от родителей в том, что деньги можно копить не только на новый шкаф, новые обои и еще одно пальто, но и на билеты в первый ряд большого театра или на самолет в жаркую Африканскую страну, где загар ложится ровным красным слоем даже на защищенную кожу, а дети совсем не похожи на детей наших соседей. В том, что ценность работы определяется не суммой зарплаты, а тем, какой след остается на тебе самом и тех, кто прикасается к результатам твоего труда. В том, что неважно, сколько человек тебя услышит: миллион, тысяча, сотня или всего один, гораздо страшнее не сказать то, для чего ты, возможно, рожден.
И, самое главное, в том, что мнение соседей совершенно не определяет того, как тебе надо жить и что менять, потому что ты сам должен быть у себя на первом месте.

Я ведь тоже когда-то думала, что будет "как у всех": свое небольшое жилище, муж-трудяга и двое деток, от которых много шума и бардака. Думала, гладить научусь, готовить буду каждый вечер, а то и каждое утро. Цветы у меня будут на каждом подоконнике в горшочках в горошек. Думала, буду сериалы смотреть, шарфы вязать, уроки с детьми делать, во все кружки их запишу, чтобы с подругами встречаться в это время. Будем семьей на море ездить, если отпуск дадут летом, и в горы, если зимой. Полка в ванной с кремами от морщин будет, три моющих для сантехники, два для посуды, одно - для ковролина. Книг накуплю по воспитанию детей и мужа. Собаку заведу, чтоб вечерами было с кем бегать. Гардероб мой будет занимать полтора шкафа.
Думала, буду целовать мужа в лоб перед сном и что-то на ухо шептать. А он хропеть, вертеться и задевать меня своим острым локтем. Маме об этом жаловаться буду по телефону…
Думала, будет у нас стол раскладной, чтоб было где гостей посадить. Они будут приходить к нам каждые выходные и удивляться, как дети быстро растут, как я сохраняю форму, как муж мой раскормился… Рассматривать детские рисунки и семейные фото на стенах будут.
Думала, буду плакать у детей на выпускном, на свадьбе, на крестинах… Буду деньги на это все откладывать в одну из сотни книг на полке. А потом по старости забуду, в какой из них сбережения на похороны… мои или мужа - не так важно, потому что умрем мы в один день, держась за руки и бормоча под нос стихи о любви.
Думала, пока не поняла, что одной меня для этого всего слишком мало. Пока не поняла, что, на самом то деле, это не "как у всех", а "как у счастливых".

Дед собрал вещи. Все самое необходимое в один чемоданчик. Он, конечно, разрешил нам жить тут и дальше, ведь "мы одна семья". Но я твердо решила начать новую жизнь, хотя пока никому об этом не говорила. А Иван с трепетом и заботой собрался провожать Деда до самого родительского дома, чтобы уберечь от любых бед.
Жизнь менялась и я чувствовала это каждым своим волоском, который вздымался от волнения.
Мы прекрасно провели это время вместе. Мы прожили эту жизнь вместе. И нечего затягивать финал, дабы не испортить финал этой пьесы. Будет по-новому.

Не поднимайте ничего с пола. Поднимайте пустые руки вверх, чтобы достать то, что вам действительно нужно.
Это, знаете, мне папа в детстве оставлял сладости на верхней полке, чтобы я поднимала стульчик ( тренировала руки), залезала на него, тянулась на носочках (тренировала ноги) и получала то, чего хочу, самостоятельно. Можно было, конечно, просто достать этот пакет с конфетами маминой гимнастической палкой, они бы упали на пол и мне оставалось их только поднять. Но это было нарушение правил. Это не имело бы никакого смысла в папиной системе.
Так вот, теперь у нас нет таких полок, для которых мне нужен стул. Но привычка карабкаться вверх осталась.

Я пришла домой и было много бардака, но вещей, по сути, уже не было. Дед плакал и качался со стороны в сторону, прижимая коленки к груди. Вены на его руках вздулись. В его комнате было чисто. Это единственное место, в котором еще царил домашний порядок.
В жизни случаются удивительные вещи, которые мы не можем контролировать. Особенно, если слабы.
Воры пришли утром. Мы с Иваном уже ушли, а Дед еще спал. На то, чтобы вскрыть замок, нужно совсем немного времени и шума. Дверь пострадала меньше всего во всей этой истории. Видимо, воры тихо заглянули в комнату Деда и проверили, нет ли там средств связи и передвинули его кресло подальше, предполагая, что он не сможет так встать и останется обездвижен в кровати. Потом его дверь просто заперли снаружи и приступили к обчистке квартиры. Сначала тихо, а потом не стесняясь. Дед проснулся от шума, хотел закричать, но испугался, что его убьют и никто не успеет ему помочь. Наверняка же люди за дверью сильнее и бесстрашнее, чем он, осознающий свою безпомощность. Дед сидел и ждал, пока это все закончится. Он слышал, как награбленное складывают в большие чемоданы, как смеются над моими банками и его записками на стене, как ищут "че пожрать" в холодильнике, как выдергивают шнуры из розеток и как хлопнула входная дверь. Дед плакал, медленно пошёл к окну, открыл его и закричал. Все спешили по делам. Он закричал еще. Кто-то поднял голову, ничего не увидел и пошел дальше. Еще один крик. И еще. Пришел сосед. Отперел Деда. Налил успокоительного. Вызвал милицию. Милиция ехала 58 минут. Полчаса снимали отпечатки. 20 минут составляли протокол. Еще через три часа вернулась я. Через пять - Иван. Дед все время плакал, хотя его вещи были на месте.
Он больше не может защитить ни себя, ни свой дом. Ему нужна опека. Ему нужна мама. Его мама. И нужна защита. Нужен папа. Что-то очень важное сегодня перевернулось вверх дном.

Люблю людей, которые в чем-то разбираются. Поэтому и девушки, знающие толк в сексе, и мужчины, отличающие одну марку авто от другой по звуку мотора, имеют для меня свою привлекательность, потому что могут рассказать что-то такое, чего я раньше никогда не слышала и даже не думала. Их можно увлечь тем, что им нравится и избежать разговоров о дерьмовом правительстве, о ценах на молоко и сахар, о плохих дорогах и дураках на них. А если и не избежать, то даже в этих темах можно будет услышать, по крайней мере, какую-то новую фразу. И это уже не так и плохо. Не так обыденно, что ли.

Учусь быть мобильной, ни к чему не привязанной. Чтобы вещи помещались в один рюкзак. Чтобы в случае быстрого отлета не надо было ни с кем устраивать долгих прощаний и говорить все, о чем долго молчала: все всё знают заранее. Чтобы не надо было постоянно думать о незавершенных делах - ничего не откладывать на потом и не растягивать на целую вечность. Учусь быть мобильной, как бабочка. И практически становлюсь однодневкой.

я не чувствую любви, но можно жить и на другом топливе
мы собираем деньги в общую копилку на большое путешествие в марокко
мы едим сладкое, пьём соки и ходим бегать каждый вечер, чтобы не поправиться. хотя, конечно, иногда он будит меня посреди ночи, потому что проголодался и мы идём пить чай.
мы ходим по магазинам для домашнего интерьера и скупаем всякие милые штуки.
мы молча ездим в маршрутках, потому что слушаем одну музыку.
он делает мне массаж ног, пока я редактирую статьи. я чешу ему спину, когда он пишет свой роман.
он всегда открывает мне дверь и подаёт руку.
я лечу его простуду народными методами.
я радуюсь его подаркам как ребёнок и он чувствует себя настоящим мужчиной.
мы оба любим сыр, сырные шарики и сырную пиццу.
мы любим гулять пешком.
мы честны друг с другом. даже если это не лучшие новости.
мы занимаемся громким сексом.
мы засыпаем в обнимку и это действительно удобно и тепло.
и пока совсем не важно, что у меня нет никаких бабочек в животе.
зато у меня есть человек, с которым я чувствую себя красивой девушкой в полной безопасности от всяких бед.

О войне я узнала в поликлинике, когда стояла в длинной очереди за скидочными талонами на лекарство. Толпа людей тянулась через весь коридор: от крошечного окошка выдачи талонов и до больших белых дверей стоматологического кабинета. Маленькая бабушка в чёрной платочке сидела на полу и разговаривала с другой такой же старушкой, но в желтом платке. Они были похожи на матрешки.
- Ходила в церковь. Молилась весь вечер. Потом женщина, которая свечи продаёт, спросила, за что я молилась. Говорю: "За здоровье, за мир, за покойного мужа и за солдата черноволосого". А она мне сходу :" Так вы не там свечки за это поставили. За упокой вон там, а за здравие в другом конце храма". Ну, что поделать, купила ещё свечек, поставила правильно… - сказала бабушка в чёрном платке.
- А муж то давно умер? Тяжело без мужа то? Мы с моим уже 47 лет живем под одной крышей, а до сих пор привыкнуть друг к другу не можем, - ответила ей та, что в желтом платке.
- Тяжело… Он у меня лежачий был, шесть лет назад парализовало… Витей звали. Жили мы себе вдвоём, дети поразлетались, как птички, по большим городам. Огород у нас был, мы там картошку сажали, огурцы, помидоры. Витя любил это дело, даже журналы по садоводству выписывал. Сядет, очки напялит и читает, что там чем удобрять. А потом несчастный случай… Даже вспоминать не буду, просто жизнь наша поменялась… Он лежал, и я рядом с ним. Картошку мне одной тяжело растить было, так я все цветами да клубникой засеяла. А Витя клубнику страшно любил, да такая она красивая у меня росла, как на картинках с семенами! Вот это хвостики поотрываю, сахарком посыплю, сметаной залью, сядем вечером перед телевизором, за руки держимся, свободными руками клубнику в рот пихаем и как будто и не старые вовсе… Дети с улицы постоянно перед первым сентября за цветочкам для учителей ко мне походили, я им букеты целые нарезала, ленточками перевязывала… А потом началась война эта, самые умные самыми первыми уехали, за ним следом и другие… Так то тихо было, но от греха подальше чтоб. Я молилась и верила, что это все закончиться гораздо раньше, чем до нас дойдёт. Но однажды под вечер начался кошмар. Вокруг свистело, грохотало, люди убегали, уезжали, дома рушились. Взрывалось где-то каждые минут 15-20. Витя лежал, плакал. Кричал, чтоб бежала, соседи звали к ним в машину. И я плакала, но за кровать уцепилась и ни шагу не отошла. Страшно было. Сидела и просто ждала, когда снаряд прилетит к нам. Аж пальцы холодели. Взрывом снесло нашу кухню… Но спальня осталась на месте, просто без окон. Видимо, через эту дырку вместо окна и покинула душа тело моего Витюши… Не выдержало сердечко… На следующий день приезжали солдаты, тела искали наверное. Нашли меня, к детям доправили. Я плакала, аж пока не уснула. Проснулась - проехала полпути. Снова заплакала. До сих пор по ночам плачу…
Я стояла и тихо втирала свою слезу. Только ради любви и стоит жить. Только за любовь и стоит умирать.

Пост вообще не в моем стиле, но такой счастливой с утра я давно себя не чувствовала.
Сессия закрыта, запястье правой руки понемногу перестает болеть, я выспалась, позавтракала, по всей моей маленькой однушке разбросана бумага, скотчи, грунтовка, холсты и т.д. - день доя абсолютного творчества. А как начался ваш день?

Счастье требует усилий. Тот, кому тяжело в своем страдании, иногда даже не догадывается, каким потом и кровью заслужено счастье улыбающегося соседа.
Я свое счастье выгрызала кусок за куском несколько долгих лет. И теперь отчаянно охраняю эти куски.
Сдаться после первого неутешительного диагноза и жалеть себя до посинения - легко. Взять себя в руки, принять все "нельзя" и "надо", чтобы в конце концов выдохнуть на выходе из поликлиники и долгое время там больше не появляться - тяжело.
Разочароваться в мужчинах после того, как тебе разбил сердце один и ждать ответа всех подвоха - легко. Набраться терпения, смелости и силы, чтобы снова доверять, но быть более искусной и желанной, но по итогу получить ту детскую сказку о принцессе и принце - стоило большой душевной работы.
Принять, что какое-то ремесло тебе не дано и заняться чем-то, что подходит любому хоть слегка неглупому человеку - гораздо проще, чем сутками напролет долбиться всем телом в закрытую дверь, но рано или поздно почувствовать, как она поддалась и открылась, войти в нее и получить весь кайф от того, что оказался на своем желанном месте.
Принять несовершенство мира, осознать свою небезупречность и пожаловаться об этом хорошему другу - легко. Но иногда нужна огромная сила, чтобы увидеть что-то хорошее в самом сером дне, подарить какой-то свет сидящему рядом, сделать шаг навстречу и таки начать менять этот мир к лучшему.
Счастье требует усилий. Страдание требует слез. А чего требуешь ты?

Шла по городу с красивой красной коробочкой. На коробке - бант, такой, знаете, как детям на первое сентября завязывают. Наверное, люди думали, что я иду к кому-то на праздник. Ничего подобного.
Это было обдуманное решение. Я давно с ним смирилась даже. Но это как со смертью - все мы хоть раз да смело о ней рассуждали, особенно если она еще ни разу нам не грозила.
Пока непривычно. Мужчины больше не смотрят мне вслед. Женщины смотрят, но как на дуру. Перестала чувствовать себя красивой. Думаю, это временно.
Видела бы меня мама сейчас с этой коробкой, она бы плакала. Она всегда плачет, когда ничего уже нельзя поделать.
Когда дошла до нужного места, немного подкосились коленки. Но сворачивать было глупо. Мастер открыл коробку. Там лежали мои волосы. У кого-то будет прекрасный парик. У меня - деньги на начало новой жизни.

Когда мне было 15, я впервые серьезно засомневалась в религии и Боге. Ни одна библейская запись не казалась мне в тот момент хоть сколько-нибудь правдивой. Тогда я решила дать Богу внутри себя последний шанс и отправилась совершать паломничество. Святые места были в двухстах километрах от моего города. Идти надо было по прямой трассе до самого города П, лишь там спрашивать дороги до нужной точки. Я знала, что родители никуда меня не отпустят, поэтому написала записку, оставила её в семейном альбоме (если решат обращаться в полицию, нужно будет фото пропавшей). Собрала рюкзак, как будто бы к бабушке в деревню, и отправилась в путь.
Поначалу идти было легко, даже интересно, но жарко. Асфальт на солнце нагревался так, что пятки чувствовали это даже через подошвы кед. Приоотовленной с дома воды хватило лишь на несколько часов. Зато есть вовсе не хотелось.