Во втором классе у нас появилась учительница по рисованию. Она была очень красивой и доброй женщиной. Я таких больше до сих пор не встречала. На каждый урок она придумывала какую-то сказку, а мы ее рисовали, кто как представил. И она всех хвалила. Ни разу никого не наругала. Ни разу голос не повысила, но мы ее слушались.
Мама меня никогда не хвалила. И другие учителя никогда не хвалили. А она хвалила и даже по голове гладила каждый раз, когда подходила посмотреть на мой рисунок. Она всех нас любила, всех утешала, всем помогала нарисовать то, что не получалось: кому-то кролика, а кому-то и "вертинозавра". И откуда-то она знала, как выглядит последний еще лучше, чем мы сами.
Перед самым новым годом она попросила нас нарисовать по рисунку на выставку. В классе было 27 человек и под каждого выделили место на стене в классе.
Я очень хотела понравится своей любимой учительнице и нарисовала целых 13 рисунков! Все - только по одному, а я аж 13. Всю неделю каждый вечер я садилась за рисование и старалась так, как никогда еще не старалась.
Учительница, конечно, растерялась, но она не могла меня обидеть. Единственное - попросила забрать всего один рисунок, потому что 13 - несчастливое число. Она даже не обидела ни один мой рисунок - я сама выбирала, какой будет лишним. Более того, мне вручили грамоту. Мою первую и единственную грамоту за все школьные годы. И меня хвалили. И учительница гордилась мной.
Но она работала в нашей школе недолго. У нее появились свои дети и она ушла, чтобы всю любовь, которую получали мы, отдать двум совсем маленьким мальчикам. Тогда же она стала писать стихи о своих сыновьях. Их публиковали в местной газете и этот уже я гордилась ею.
После этого я видела ее всего раз. В больнице. Она сидела грустная, маленькая, прижав ладошки к коленям. Мне захотелось крепко-крепко обнять ее и сказать что-то хорошее, как она мне много лет назад. Но она не узнала меня. Да и не должна была. Это она дала мне что-то бесценное в жизни. А я всего лишь сдала ей рисунки…
Я не могла вылечить ее, не могла вернуть любовь в ее семью, не могла ничего… Во мне не было столько силы. А вот она, я уверена, могла бы накормить всех голодных детей мира гречкой с овощами, если бы ее жизнь оказалась хоть немножечко длиннее.