Все смешалось, как краски на палитре, если оказываются слишком близко друг к другу.
Вроде бы только что все у нас еще было, а прямо сейчас ничего больше нет.
Просто черный любую краску делает мутной, темной.
И как их снова разъединить?

На каждой улице каждого города на земле живет художник.
Просто на каких-то улицах даже сами художники не знают, что они художники. На каких-то - вся улица знает, кто у них талант. А на каких-то вся улица - споошные художники.
Мы жили именно на такой.
Марк быстро нашел друзей - тут все были чем-то на него похожи: молоды, безрассудны, свободны и в краске.
Особенно по духу ему пришелся Иван.
Иван - не то музыкант, не то писатель, не то зачинщик протестов. Всегда ходил в одном и том же, синяки на нем никогда не успевали зажить полностью, а сердце никогда не бывало свободно.
В один из тех понедельников, когда утро не бывает добрым, Иван приехал к нам на своем старом ворованном вольво. Эту машину я узнавала по звуку всегда безошибочно - так мотор матерится перед кончиной.
Марк, едва протерев глаза, открыл входную дверь и обратно залез под одеяло. Сидим, греемся, ждем.
Иван вошел молча, направился к подоконнику, взял чашку с недопитым чаем, долил в нее коньяку из своей бутылки.
- Завтра начинаю жизнь с чистого листа.
- Что не так со старым?
- Закончился. Исписался. Порвался в конце то концов!
Марк повернулся к стене и укрылся по уши - ничего нового не случилось. Все идет своим чередом. Новая жизнь начинается только завтра. Сегодня можно и выспаться.