Меня не волновало то, что мы спали на матрасах, брошенных на полу, и ели помидоры, выращенные на подоконниках. Не волновало потому, что в Марке была жизнь. Он был худой, но живее любого годовалого. Его нельзя было унять. Ему все было интересно. Он рисовал, изучал мир, глотал книжки и бегал на каком-то неведомом мне топливе.
А потом вдруг угас. Угас совсем. Когда в свече не остается фитиля, ни одна хранительница домашнего очага не может его разжечь. И все думали, что мы разошлись из-за финансовой бедности. Но финансово бедными мы были и тогда, когда были влюбленными. А потом закончились и все остальные ресурсы. Вот тогда то мы и стали нищеми. А от нищеты да, от нищеты люди расходятся.

Мне было уже 11 лет. Я очень хотела избавиться от присмотра гувернантки. Хотела настолько, что вы не можете себе даже представить.
Тогда в моей голове появился тупейший план: раз обязанность гувернантки следить за мной, то если у нее это не получится, отец ее уволит.
Я решила сломать себе руку. Гувернантка отпускала меня на час к соседу поиграть в мяч, чтобы посмотреть свой любимый сериал. В тот день мы не играли. М помог мне залезть на дерево и давал всяческие указания о том, чтобы я постаралась падать вроде как и на руку, но слегка боком, чтобы кость не прорвала кожу и рассказывал всякие ужасы о том, что может случиться. В тот момент я засомневалась в правильности своего решения, но с дерева спуститься все равно надо было. Тогда я закрыла глаза, выставила одну руку и прижала к телу вторую и сорвалась с ветки. А через секунду услышала крик М: "Найда, фу! "
Большая собака моего соседа приняла мою отставленную руку за палку и прытко ухватилась в нее зубами, чтобы принести хозяину. Так, руку я не сломала, но ранение получила.
Больно, к моему удивлению, не было - все правая половина тела занемела.
Когда я пришла домой, весь мой рукав был красным. Гувернантка испугалась вида крови и упала в обморок. Тогда я сама вызвала скорую нам обоим.
Рука стала жутко болеть к вечеру, когда рану тщательно вымыли хозяйственным мылом и сделали мне несколько прививок.
Гувернантка сидела со мной до 8 часов, пока не приехали родители. Она одновременно и злилась, и жалела меня. У меня были те же чувства.
Ее уволили. Папа написал о ней что-то плохое в рекомендательном письме и мама сказала, что теперь она врятли будет работать с детьми. Мне было стыдно. Но сколько же таких детей, как я, теперь были спасены?

Я давно поняла, что перегорела. Это только снаружи кажется, будто все случилось в один момент: яркая вспышка и больше нет света. Но на самом деле это заняло немного больше времени.
И вот висит теперь люстра. Лампочка, вроде бы, вкручена, а света от нее больше нет. И надо бы взять да заменить ее, но все руки не доходили. Но теперь дошли.