В первый день я прошла около 25 километров. Вышла на рассвете и пошла в ту сторону, где зеленый свет загорелся раньше всего. Я шла и думала о том, где буду ночевать, что есть, что делать, если кто-то решит начать и ограбить меня, рассчитывала на сколько дней мне хватит денег и прикидывала, когда порвутся мои кроссовки.
Так я шла и не замечала, что творится вокруг меня. Сменялись улицы, дома, люди, я видела это на переферии, но все, что я могу вспомнить об этих километрах - мои кросовки были еще белыми, а дороги еще с брусчаткой, а я сама несла не 8 кг вещей в рюкзаке, а целую тонну опасений. Поэтому первые 25 км дали мне только насладиться своими страхами, оставить все как есть. Я не помню, что заказывала в кафе, не помню, понравилось ли мне, не помню, кто сидел за соседним столиком, не помню, оставила ли чаевые. Я сидела и высчитывала, сколько мне нужно калорий в день, чтобы не свалиться с ног на пятые сутки. И в этом, конечно, тоже был свой смысл.
В первую ночь я остановилась в небольшом хостеле на окраине города. Как странно, что я жила тут уже несколько лет и до сих пор не была на этой окраине. Дома тут были старые и низкие, совсем не такие, как в центре. Я записала об этом в свой дневник, закрыла дверь в комнату на ключ и подперла тумбочкой. И больше за тот день я ничего не вынесла.

Длительный стресс способен поселить в вас сильную тревогу. Это не обязательно панические атаки, не обязательно отключки. Амигдала бдит и не дает расслабиться. Ни бить, ни бежать. Из тупика только один выход - повернуть назад.
После всего, что случалось, я боюсь всего, что еще не случилось. Болезней, насилия, террактов и прочего. Даже вслух произносить это боюсь. Даже думать об этом боюсь, чтобы Вселенная не восприняла это как желание.
Сижу и боюсь. Стою и боюсь. Лежу и боюсь.
И только ты приходищь - весь бой и грохот в голове стихает. Нос - к щеке. Щека - к плечу. Рука - к руке. И это затишье - бесценно.
Но и это тоже тупик. Руку приходится отпускать. И снова ждать
Бояться