Смотрю новости: маленький лысый мальчик без бровей и ресниц рассказывает о том, что жизнь стоит того, чтобы за нее сражаться и голос его вовсе не дрожит. Мама держит его за руку. Отцы редко остаются рядом в таких сложных ситуациях, если вы не заметили.
Я смотрю на свой маленький аквариум - в нем плавает такая же одинокая рыбка, как я. Мы с ней ничем не болеем. Но когда я достаю ее из воды и кладу на стол, она даже не дергается в попытках выжить. Я тоже предельно спокоен в своем положении, ибо точно знаю, когда это все закончится.

Это будет моя последняя роль. Самая главная потому, наверное. Меня там, знаете, сначала убьют, а потом на ноги поставят. В жизни такое врятли бывает. По крайней мере с такими как я: гибкими, но ломкими.
Придется очень много падать, но так, чтобы синяки появились только во время выступления. Мне платье в начале дадут красивое, буду танцевать - коленки должны быть красивыми.

Любого человека красивым делает внутренний свет. Это в разы дороже, чем любая пластика - иногда жизни мало, чтоб накопить.
Вы, наверное замечали, что одна и та же актриса может играть и первую красавицу, и "последнюю дурнушку" при том что форма носа у нее остается абсолютно та же. Совершенно не внешность определяет нашу красоту.
Моя бабушка, например, была абсолютно красива и в своем длинном цветастом платье с высоко собранными волосами, и в черных делушкиных штанах, когда полола цветы на грядке. Потому что она пела и улыбалась. Я еще ни разу в жизни не видела человека, который был бы некрасивым, когда улыбается.

Можно открыть карты - не смотря на то, что никого я не любила, замужем таки была. Хоть и не долго
Как только мне стукнуло 18, на свой день рождения, мы расписались. Союз музыканта и актрисы казался мне тогда настолько романтичным, что никаких сомнений в том, подходим ли мы друг другу, вообще не возникало.
Его звали Марк. Мы познакомились в небольшом баре на окраине города. Он курил, зажимал баре мизинцем и пел что-то на ломаном английском. Это было похоже на кадр из фильма, причем черно-белого, так много там было дыма.
Мы говорили друг другу много правды и, наверное, так же много лжи. Марк сразу предупредил, что женщины в его постели меняются каждый понедельник, что поэтому он не ненавидит понедельники и не собирается менять этот ход истории. И, как каждая повидавшая жизни дура, я влюбилась в надежду изменить "плохого парня", чтобы люди потом сказали: " вот как, понимаете, вышло! Гулял он и направо и налево, курил по три пачки в день, а потом в его жизни появилась она и парня как подменили. Вот это девушка, вот это любовь!" Это теперь мне подобное кажется смешным, а тогда это звучало как правда.
Мы поженились через 29 дней после знакомства. В джинсах. Под шоу маст гоу он. И прожили вместе счастливых две недели. И три недели несчастных. А потом разошлись.

Главные истины, отделяющие меня от родителей в том, что деньги можно копить не только на новый шкаф, новые обои и еще одно пальто, но и на билеты в первый ряд большого театра или на самолет в жаркую Африканскую страну, где загар ложится ровным красным слоем даже на защищенную кожу, а дети совсем не похожи на детей наших соседей. В том, что ценность работы определяется не суммой зарплаты, а тем, какой след остается на тебе самом и тех, кто прикасается к результатам твоего труда. В том, что неважно, сколько человек тебя услышит: миллион, тысяча, сотня или всего один, гораздо страшнее не сказать то, для чего ты, возможно, рожден.
И, самое главное, в том, что мнение соседей совершенно не определяет того, как тебе надо жить и что менять, потому что ты сам должен быть у себя на первом месте.

Я ведь тоже когда-то думала, что будет "как у всех": свое небольшое жилище, муж-трудяга и двое деток, от которых много шума и бардака. Думала, гладить научусь, готовить буду каждый вечер, а то и каждое утро. Цветы у меня будут на каждом подоконнике в горшочках в горошек. Думала, буду сериалы смотреть, шарфы вязать, уроки с детьми делать, во все кружки их запишу, чтобы с подругами встречаться в это время. Будем семьей на море ездить, если отпуск дадут летом, и в горы, если зимой. Полка в ванной с кремами от морщин будет, три моющих для сантехники, два для посуды, одно - для ковролина. Книг накуплю по воспитанию детей и мужа. Собаку заведу, чтоб вечерами было с кем бегать. Гардероб мой будет занимать полтора шкафа.
Думала, буду целовать мужа в лоб перед сном и что-то на ухо шептать. А он хропеть, вертеться и задевать меня своим острым локтем. Маме об этом жаловаться буду по телефону…
Думала, будет у нас стол раскладной, чтоб было где гостей посадить. Они будут приходить к нам каждые выходные и удивляться, как дети быстро растут, как я сохраняю форму, как муж мой раскормился… Рассматривать детские рисунки и семейные фото на стенах будут.
Думала, буду плакать у детей на выпускном, на свадьбе, на крестинах… Буду деньги на это все откладывать в одну из сотни книг на полке. А потом по старости забуду, в какой из них сбережения на похороны… мои или мужа - не так важно, потому что умрем мы в один день, держась за руки и бормоча под нос стихи о любви.
Думала, пока не поняла, что одной меня для этого всего слишком мало. Пока не поняла, что, на самом то деле, это не "как у всех", а "как у счастливых".

Дед собрал вещи. Все самое необходимое в один чемоданчик. Он, конечно, разрешил нам жить тут и дальше, ведь "мы одна семья". Но я твердо решила начать новую жизнь, хотя пока никому об этом не говорила. А Иван с трепетом и заботой собрался провожать Деда до самого родительского дома, чтобы уберечь от любых бед.
Жизнь менялась и я чувствовала это каждым своим волоском, который вздымался от волнения.
Мы прекрасно провели это время вместе. Мы прожили эту жизнь вместе. И нечего затягивать финал, дабы не испортить финал этой пьесы. Будет по-новому.

Не поднимайте ничего с пола. Поднимайте пустые руки вверх, чтобы достать то, что вам действительно нужно.
Это, знаете, мне папа в детстве оставлял сладости на верхней полке, чтобы я поднимала стульчик ( тренировала руки), залезала на него, тянулась на носочках (тренировала ноги) и получала то, чего хочу, самостоятельно. Можно было, конечно, просто достать этот пакет с конфетами маминой гимнастической палкой, они бы упали на пол и мне оставалось их только поднять. Но это было нарушение правил. Это не имело бы никакого смысла в папиной системе.
Так вот, теперь у нас нет таких полок, для которых мне нужен стул. Но привычка карабкаться вверх осталась.

Я пришла домой и было много бардака, но вещей, по сути, уже не было. Дед плакал и качался со стороны в сторону, прижимая коленки к груди. Вены на его руках вздулись. В его комнате было чисто. Это единственное место, в котором еще царил домашний порядок.
В жизни случаются удивительные вещи, которые мы не можем контролировать. Особенно, если слабы.
Воры пришли утром. Мы с Иваном уже ушли, а Дед еще спал. На то, чтобы вскрыть замок, нужно совсем немного времени и шума. Дверь пострадала меньше всего во всей этой истории. Видимо, воры тихо заглянули в комнату Деда и проверили, нет ли там средств связи и передвинули его кресло подальше, предполагая, что он не сможет так встать и останется обездвижен в кровати. Потом его дверь просто заперли снаружи и приступили к обчистке квартиры. Сначала тихо, а потом не стесняясь. Дед проснулся от шума, хотел закричать, но испугался, что его убьют и никто не успеет ему помочь. Наверняка же люди за дверью сильнее и бесстрашнее, чем он, осознающий свою безпомощность. Дед сидел и ждал, пока это все закончится. Он слышал, как награбленное складывают в большие чемоданы, как смеются над моими банками и его записками на стене, как ищут "че пожрать" в холодильнике, как выдергивают шнуры из розеток и как хлопнула входная дверь. Дед плакал, медленно пошёл к окну, открыл его и закричал. Все спешили по делам. Он закричал еще. Кто-то поднял голову, ничего не увидел и пошел дальше. Еще один крик. И еще. Пришел сосед. Отперел Деда. Налил успокоительного. Вызвал милицию. Милиция ехала 58 минут. Полчаса снимали отпечатки. 20 минут составляли протокол. Еще через три часа вернулась я. Через пять - Иван. Дед все время плакал, хотя его вещи были на месте.
Он больше не может защитить ни себя, ни свой дом. Ему нужна опека. Ему нужна мама. Его мама. И нужна защита. Нужен папа. Что-то очень важное сегодня перевернулось вверх дном.

Люблю людей, которые в чем-то разбираются. Поэтому и девушки, знающие толк в сексе, и мужчины, отличающие одну марку авто от другой по звуку мотора, имеют для меня свою привлекательность, потому что могут рассказать что-то такое, чего я раньше никогда не слышала и даже не думала. Их можно увлечь тем, что им нравится и избежать разговоров о дерьмовом правительстве, о ценах на молоко и сахар, о плохих дорогах и дураках на них. А если и не избежать, то даже в этих темах можно будет услышать, по крайней мере, какую-то новую фразу. И это уже не так и плохо. Не так обыденно, что ли.

Учусь быть мобильной, ни к чему не привязанной. Чтобы вещи помещались в один рюкзак. Чтобы в случае быстрого отлета не надо было ни с кем устраивать долгих прощаний и говорить все, о чем долго молчала: все всё знают заранее. Чтобы не надо было постоянно думать о незавершенных делах - ничего не откладывать на потом и не растягивать на целую вечность. Учусь быть мобильной, как бабочка. И практически становлюсь однодневкой.

я не чувствую любви, но можно жить и на другом топливе
мы собираем деньги в общую копилку на большое путешествие в марокко
мы едим сладкое, пьём соки и ходим бегать каждый вечер, чтобы не поправиться. хотя, конечно, иногда он будит меня посреди ночи, потому что проголодался и мы идём пить чай.
мы ходим по магазинам для домашнего интерьера и скупаем всякие милые штуки.
мы молча ездим в маршрутках, потому что слушаем одну музыку.
он делает мне массаж ног, пока я редактирую статьи. я чешу ему спину, когда он пишет свой роман.
он всегда открывает мне дверь и подаёт руку.
я лечу его простуду народными методами.
я радуюсь его подаркам как ребёнок и он чувствует себя настоящим мужчиной.
мы оба любим сыр, сырные шарики и сырную пиццу.
мы любим гулять пешком.
мы честны друг с другом. даже если это не лучшие новости.
мы занимаемся громким сексом.
мы засыпаем в обнимку и это действительно удобно и тепло.
и пока совсем не важно, что у меня нет никаких бабочек в животе.
зато у меня есть человек, с которым я чувствую себя красивой девушкой в полной безопасности от всяких бед.

О войне я узнала в поликлинике, когда стояла в длинной очереди за скидочными талонами на лекарство. Толпа людей тянулась через весь коридор: от крошечного окошка выдачи талонов и до больших белых дверей стоматологического кабинета. Маленькая бабушка в чёрной платочке сидела на полу и разговаривала с другой такой же старушкой, но в желтом платке. Они были похожи на матрешки.
- Ходила в церковь. Молилась весь вечер. Потом женщина, которая свечи продаёт, спросила, за что я молилась. Говорю: "За здоровье, за мир, за покойного мужа и за солдата черноволосого". А она мне сходу :" Так вы не там свечки за это поставили. За упокой вон там, а за здравие в другом конце храма". Ну, что поделать, купила ещё свечек, поставила правильно… - сказала бабушка в чёрном платке.
- А муж то давно умер? Тяжело без мужа то? Мы с моим уже 47 лет живем под одной крышей, а до сих пор привыкнуть друг к другу не можем, - ответила ей та, что в желтом платке.
- Тяжело… Он у меня лежачий был, шесть лет назад парализовало… Витей звали. Жили мы себе вдвоём, дети поразлетались, как птички, по большим городам. Огород у нас был, мы там картошку сажали, огурцы, помидоры. Витя любил это дело, даже журналы по садоводству выписывал. Сядет, очки напялит и читает, что там чем удобрять. А потом несчастный случай… Даже вспоминать не буду, просто жизнь наша поменялась… Он лежал, и я рядом с ним. Картошку мне одной тяжело растить было, так я все цветами да клубникой засеяла. А Витя клубнику страшно любил, да такая она красивая у меня росла, как на картинках с семенами! Вот это хвостики поотрываю, сахарком посыплю, сметаной залью, сядем вечером перед телевизором, за руки держимся, свободными руками клубнику в рот пихаем и как будто и не старые вовсе… Дети с улицы постоянно перед первым сентября за цветочкам для учителей ко мне походили, я им букеты целые нарезала, ленточками перевязывала… А потом началась война эта, самые умные самыми первыми уехали, за ним следом и другие… Так то тихо было, но от греха подальше чтоб. Я молилась и верила, что это все закончиться гораздо раньше, чем до нас дойдёт. Но однажды под вечер начался кошмар. Вокруг свистело, грохотало, люди убегали, уезжали, дома рушились. Взрывалось где-то каждые минут 15-20. Витя лежал, плакал. Кричал, чтоб бежала, соседи звали к ним в машину. И я плакала, но за кровать уцепилась и ни шагу не отошла. Страшно было. Сидела и просто ждала, когда снаряд прилетит к нам. Аж пальцы холодели. Взрывом снесло нашу кухню… Но спальня осталась на месте, просто без окон. Видимо, через эту дырку вместо окна и покинула душа тело моего Витюши… Не выдержало сердечко… На следующий день приезжали солдаты, тела искали наверное. Нашли меня, к детям доправили. Я плакала, аж пока не уснула. Проснулась - проехала полпути. Снова заплакала. До сих пор по ночам плачу…
Я стояла и тихо втирала свою слезу. Только ради любви и стоит жить. Только за любовь и стоит умирать.

Пост вообще не в моем стиле, но такой счастливой с утра я давно себя не чувствовала.
Сессия закрыта, запястье правой руки понемногу перестает болеть, я выспалась, позавтракала, по всей моей маленькой однушке разбросана бумага, скотчи, грунтовка, холсты и т.д. - день доя абсолютного творчества. А как начался ваш день?

Счастье требует усилий. Тот, кому тяжело в своем страдании, иногда даже не догадывается, каким потом и кровью заслужено счастье улыбающегося соседа.
Я свое счастье выгрызала кусок за куском несколько долгих лет. И теперь отчаянно охраняю эти куски.
Сдаться после первого неутешительного диагноза и жалеть себя до посинения - легко. Взять себя в руки, принять все "нельзя" и "надо", чтобы в конце концов выдохнуть на выходе из поликлиники и долгое время там больше не появляться - тяжело.
Разочароваться в мужчинах после того, как тебе разбил сердце один и ждать ответа всех подвоха - легко. Набраться терпения, смелости и силы, чтобы снова доверять, но быть более искусной и желанной, но по итогу получить ту детскую сказку о принцессе и принце - стоило большой душевной работы.
Принять, что какое-то ремесло тебе не дано и заняться чем-то, что подходит любому хоть слегка неглупому человеку - гораздо проще, чем сутками напролет долбиться всем телом в закрытую дверь, но рано или поздно почувствовать, как она поддалась и открылась, войти в нее и получить весь кайф от того, что оказался на своем желанном месте.
Принять несовершенство мира, осознать свою небезупречность и пожаловаться об этом хорошему другу - легко. Но иногда нужна огромная сила, чтобы увидеть что-то хорошее в самом сером дне, подарить какой-то свет сидящему рядом, сделать шаг навстречу и таки начать менять этот мир к лучшему.
Счастье требует усилий. Страдание требует слез. А чего требуешь ты?